СЕРВАНТЕС
(1547—1616)
Род его был достаточно знатен, но недостаточно богат. Мигель де Сервантес Сааведра родился в семье врача, в молодости писал сонеты, элегии, не имевшие успеха.
Участвуя в войне против турок, он в 1570 году попал в плен к алжирским пиратам, был продан в рабство и лишь через 10 лет был выкуплен друзьями.
В драме «Алжирские нравы» он отразил быт и страдания испанских невольников, а в исторической трагедии «Нумансия» (или «Разрушение Нумансии») воспел свободолюбие и героическую борьбу древних испанцев против римских завоевателей. Эту патриотическую пьесу ставили в Мадриде и во времена осады города наполеоновскими войсками в 1809 году, и фашистами-фалангистами в 1938-м.
Он служил на должности заготовителя продовольствия для флота, затем чиновником для сбора налоговых недоимок, объездил всю Андалусию, общался со множеством людей.
По обвинению в растрате (предполагается, ложном) ему довелось провести несколько лет а тюрьме, где он начал писать развлекательный по первоначальному замыслу роман «Хитроумный гидальго Дон Кихот Ламанческий». Кроме того, написал несколько пьес, новеллы и другие сочинения. Незадолго до смерти он постригся в монахи.
Его Дон Кихоту суждено было бессмертие. Сервантесу удалось показать трагикомичный финал эпохи рыцарства, здравый смысл и лукавую наивность крестьянина-оруженосца Санчо Пансы и «рыцаря Печального Образа» – мечтателя, благородного идеалиста, который смешно и нелепо выглядит в мире жестокости, пошлости, подлости и корысти.
Правда, в предисловии к своему роману Сервантес называет своей целью противодействовать тлетворному влиянию рыцарских романов. Исходя из этого можно было бы «Хитроумного гидальго…» отнести к жанру пародии. Однако произведение совершенно определенно не укладывается в эти рамки, да и автор не скрывает своей симпатии к главному герою. Не случайно даже Санчо Панса проявляет немало самоотверженности, оставаясь верным своему господину не из корысти или боязни наказания, а из чувства глубокого уважения к подлинному рыцарю – отчасти безумному, отчасти наивному, так и не желающему осознать, что век рыцарства уже позади (да и был ли он таким, как описано в романах?) и теперь настала пора цирюльников, ловкачей, беспринципной черни. Конечно же «Дон Кихот» – преодоление рыцарских романов, перевод этого жанра из виртуального мифологического пространства в земную реальность. По словам испанского философа XX века Хосе Ортеги-и-Гассета, «видеть произведение Сервантеса как полемику с рыцарскими романами существенно важно для эстетики. В противном случае мы не сможем понять то необыкновенное обогащение, какое испытало искусство литературы в „Дон Кихоте“. До сих пор эпический план (пространство вымышленных героев) был единственным… Теперь, однако, воображаемое отходит на второй план. Искусство приобретает еще один план, как бы увеличивается в третьем измерении, получает эстетическую глубину, которая, как геометрическая, требует многомерности. Мы уже больше не вправе сводить поэтическое к своеобразному очарованию идеального прошлого или к неповторимому, извечному интересу, присущему приключению. Теперь мы должны возвести современную действительность в ранг поэтического».
